Когда нет почвы под ногами

Сейчас пройти такую комиссию могут те люди, которые постоянно проживают или ранее постоянно проживали на территории России либо на территории, относившейся к Российской империи или СССР, в пределах Государственной границы Российской Федерации.

В пояснительной записке отмечается, что такие меры объясняются тем, что «документально подтвердить постоянное проживание значительно труднее, чем рождение».

Как мне кажется, на подобный шаг государство должно было пойти давным-давно, раз и навсегда упростив бюрократические процедуры, связанные с вопросами миграции, для тех, кого именует соотечественниками. И декларирует гостеприимство. Пока же прохождение всех процедур для желающих стать россиянином напоминает круги ада, пройти которые в силах лишь самые упорные и терпеливые, попавшие в безвыходную ситуацию. Те, кому просто некуда или невозможно без риска для жизни возвращаться на свою историческую родину.

Как, например, семье беженцев из украинского Дебальцево Ольге Цаплевой, её мужу Сергею и их четырём детям Марии, Артуру, Ярославу и Кате, которые нашли приют в станице Новотроицкой Изобильненского района.

Под бомбами

Этот день – 24 июля 2014 года – Ольга Цаплева не забудет до самой смерти. Именно эта дата изменила всю дальнейшую судьбу семьи железнодорожных служащих, вынудив бросить родной дом, имущество, машину, работу и бежать, как говорится, куда глаза глядят.

– Мы в Дебальцево до последнего момента не верили, что и наш город накроет война, – вспоминает женщина. – Всё надеялись, что украинские власти образумятся и мирная жизнь вернётся. Но увы…

Бои на окраине Дебальцево начались ещё утром 24 июля, а к ночи снаряды уже утюжили город вдоль и поперёк.

– Незадолго до полуночи грохнуло и на нашей улице, – говорит Ольга. – Мы с мужем схватили сонных детей, спрятались в подвале. Утром, едва стихла канонада, вылезли посмотреть, что происходит. И увиденное чётко дало понять – надо бежать. Привычной жизни уже не будет. Никогда. Оставаться на Украине, где к власти пришла хунта, невозможно.

После долгих злоключений с минимальным набором пожитков семья оказалась на Ставрополье. Сначала поселились в посёлке Солнечнодольском – в квартире дальних родственников, уехавших на заработки в Москву. Но пожили там недолго – коммуналка оказалась неподъёмной для семьи.

– Как приняли нас люди в России, хочется поклониться в пояс, – говорит Ольга. – Когда стали искать хоть какой-то кров над головой, который бы нам был по карману, нашлась добрая женщина, пустила бесплатно пожить в домик своей умершей матери. Здесь, в станице, и коммуналка приемлемая, к тому же, мы экономим на всём. Наша младшая дочь родилась уже в России, так в больнице несмотря на то, что у меня никаких документов, кроме украинской медкарты не было, меня приняли бесплатно, помогли Кате появиться на свет. Соседи тоже помогают чем могут: приносят продукты, вещи, игрушки. Женщина, которая живёт от нас через два дома, согласилась всю нашу семью прописать у себя – ведь без регистрации мы бы не смогли получить ни одной бумажки.

Бюрократическая мясорубка

А вот кто здорово в своё потрепал нервы семье и чуть де довёл всех до нервного срыва, так это миграционная служба, которая ныне отдана в подчинение органам внутренних дел. А тогда была самостоятельной структурой, работающей по принципу «что хочу, то и ворочу» и «пойди туда, не знаю куда». И вместо помощи людям, вынужденно покинувшим свою родину, сотрудники ФМС строили им вечные препоны. Впрочем, в волоките, забюрократизированности и неповоротливости этой машины виноваты не только кадры на местах, но и всё громоздкое противоречивое и неудобоваримое миграционное законодательство. Ведь, для того чтобы получить самый завалящий документ, каждому человеку – хоть беженцу, хоть гражданину – необходима регистрация по месту жительства, без которой нельзя получить легальную работу, обслуживаться в банках (в частности, брать кредиты), устраиваться на учёбу или обращаться в больницы.

А обзавестись пресловутой регистрацией при отсутствии собственного жилья – морока неимоверная. С одной стороны государство требует «встать на учёт» всех и каждого, с другой – немилосердно преследует тех, кто готов прописать у себя человека, но не готов поселить его у себя. Вот такая правовая вилка. Но это далеко не все «прелести», с которыми пришлось столкнуться нашим героям.

Как рассказывает Ольга, чтобы получить тот или иной статус, ей пришлось месяцами обивать пороги ФМС, женщину гоняли то за тем, то за другим документом/справкой/выпиской, долгожданных решений по вопросу получения того же статуса «временное пребывание» приходилось ждать чуть ли не полгода.

– Было и так: в районной УФМС мне сделали документы, в половине которых было написано отчество «Фёдоровна», в другой половине «Фёдоровна», – рассказывает Ольга. – И сказали, что это отсутствие или наличие точек над «е» не имеет принципиальной разницы. А когда я поехала в Ставрополь, в краевую УФМС, у меня там отказались принять документы, велели всё переделывать. И так тридцать три раза – то одно якобы не так, то другое, то третье. А ведь каждая переделка документов (которые оказались «не такими» не по моей вине) – это деньги. Траты на переделку, дорогу, получение очередной справки, нотариуса, переводчика, пошлину – всё влетает в ой-ой какие суммы! Которых у нас просто нет! В семье работает только муж, чудом устроился на рабочую специальность, получает 10 тысяч рублей. И те 50 тысяч рублей, которые мы получили как подъёмные для беженцев – все ушли на оплату документов.

В последний раз, когда мне объявили, что мои документы опять не такие и отослали переделывать, я не выдержала, пригрозила: или пусть решают мой вопрос здесь и сейчас, или я отсюда прямиком иду в прокуратуру и пишу жалобу на издевательство. Вопрос решился только когда я потребовала встречи с руководством. И переделывать ничего не надо, оказывается…

Кому нужны рабочие руки?

Ещё одна неразрешимая проблема – работа. Если глава семьи сумел устроиться хоть на какую-то должность (повезло, что родился он в РФ, а только потом переехал на Украину, и, значит, дела с получением гражданства у него перспективнее), то у Ольги ситуация плачевнее.

– Я готова работать хоть кем, – вздыхает она. – Хоть дворником, хоть продавцом, хоть уборщицей. Но…никуда не берут. Говорят – нет гражданства, рисковать не будем, нас же потом проверками замучают. А без работы, не имея социального страхования, я не могу получать пособия на детей – так мне ответили в краевом министерстве труда и соцзащиты. Куда я только не обращалась – всё отсылают друг к другу, вопрос не решается.

А деньги, пусть даже самые скромные, семье сейчас ой как нужны. Потому как перед Сергеем и Ольгой в полный рост встала новая проблема – поиск другого жилья. Ведь на домик, где они ютятся сейчас, нашлись покупатели. Которые хотя и согласились повременить, пока многодетное семейство найдёт себе другую крышу над головой, но ждать вечно, как вы понимаете, не намерены.

– Нам бы хоть какую комнатёнку, хоть в общежитии, хоть где, – вздыхает Ольга. – Да работу, чтобы мы были в силах платить за жильё, остальное бы приложилось. Ведь если нам завтра скажут освободить дом, идти нам просто некуда и не к кому. Не в лесополосе же шалаш строить?..

Вот, кстати, ещё один вопрос на засыпку депутатам и представителям власти. Если уж вы зазываете соотечественников, живущих ныне за рубежом, перебираться на историческую родину, не резонно ли озаботиться тем, куда вы их намерены поселить? Ведь в Россию, сами понимаете, решатся уехать отнюдь не миллионеры. А те, кто самостоятельно вряд ли в состоянии купить себе жильё по нашим драконовским ценам. Хотя, о чём это я? Вопрос обеспечения жильём даже собственных граждан никогда не волновал руководство страны. А тут какие-то переселенцы…