Маленькие узники империи Гулаг

Не секрет, что история государства складывается из отдельных человеческих судеб. Причем не только партийных или военных лидеров, но и миллионов граждан, имен которых она не сохранила. Сегодня, когда с новой силой разгораются споры о ключевых событиях ХХ века, большую ценность представляют воспоминания людей, ставших очевидцами тех жестоких десятилетий. Один из них - наш земляк, житель Кисловодска Николай Кузнецов, в шестилетнем возрасте попавший в жернова жуткой машины сталинского террора.

Николай Владимирович (на фото) – автор двух книг мемуаров, член Союза писателей России и Международного союза журналистов. Во время нашей встречи он подробно рассказал обо всех перипетиях своей лагерной «одиссеи».

Предчувствие беды

Наш герой родился в 1938 г. в Кисловодске. Детей в семье было двое – Саша и Коля, тремя годами младше брата. Отец мальчиков – Владимир Иванович руководил строительством одного из корпусов санатория им. Орджоникидзе, мать Анна Филипповна, потомственная казачка, работала санитаркой. Его память сохранила ряд ярких детских воспоминаний о предвоенном времени.

«У отца было три родных брата, они часто приезжали к нам в гости, – рассказывает он. - Мы садились во дворе, у самовара и за чашкой чая взрослые вели долгие разговоры о политике. Мои дяди – Иван, Петр и Василий – были очень начитанными, интеллигентными людьми. Помню, что ожидание войны витало в воздухе. Дядя Иван говорил: «Впереди будут страшные испытания…»

В июне 1941г. все мужчины Кузнецовых уходят на фронт, только младшего из братьев – Василия – направляют работать на Сахалин, где он впоследствии стал руководителем крупного рыбного завода. В первый же год войны погибли Иван и Петр. Эта тяжелая потеря стала лишь первой главой трагической эпопеи простой русской семьи.

«У нас военнопленных нет…»

Судьба третьего брата сложилась иначе. Старший лейтенант Владимир Кузнецов участвовал в боях за Ростов. Получив ранение, и будучи сильно обморожен, он оказался в одном из городских госпиталей, где и попал в немецкий плен. Это обстоятельство сыграло роковую роль в его судьбе. Апокрифическая фраза Иосифа Сталина «У нас нет военнопленных, есть только предатели…», - стала приговором как для тех, кто оказался в плену, так и для членов их семей. На север потянулись бесчисленные колонны заключенных - граждан СССР. Для Владимира эта политика обернулась 10 годами лагерей.

Постучалась беда и в кисловодский дом сосланного офицера. 31 августа 1944 года Анна Ивановна вместе с шестилетним Колей и девятилетним Сашей были арестованы без объяснения причин.

«Мать работала в госпитале, ухаживала за ранеными, - рассказывает Николай Кузнецов. – И вдруг ссылка. Мы не могли понять, в чем наша вина? Чем, скажите, провинились перед властью малолетние дети? О судьбе отца мы тогда ничего не знали. Все происходящее воспринималось как страшный сон…» Два дня товарный вагон, в который поместили сорок человек подлежащих высылке, стоял на станции в Кисловодске, а затем медленно тронулся, увозя в неизвестность женщин, детей, стариков.

«Это были простые русские люди!»

Деревянные нары, вместо туалета – прорубленная в полу и затянутая арматурой дыра, скудное питание один раз в сутки. Состав, насчитывавший 40 вагонов с более чем полтора тысячью ссыльных, передвигался со скоростью черепахи, пропуская вперед воинские эшелоны. Кто были эти несчастные? «Простые русские люди, - вспоминает спустя годы Николай Владимирович. – Скорее всего, семьи военнопленных. Условия жуткие: смрад, духота, детский плач. Некоторые старики в дороге умирали. Через два месяца, в самом конце октября, нас привезли в Новосибирскую область…».

Прибытие означало переход на следующий круг большевистского ада, созданного красными вождями для своих подданных. Путешествие по Оби в задраенном трюме баржи, затем – по тайге, на запряженных быками подводах. Поздняя сибирская осень не баловала погодой: дождь сменялся мокрым снегом, дороги раскисли, люди умирали на протяжении всего пути. Две недели спустя ссыльные достигли своего нового места жительства – Васюганских болот. Здесь, в двухстах километрах к северу от Новосибирска, располагалась так называемая «Пихтовская зона», состоящая из 22 поселков - место компактного поселения «врагов народа». Анну Кузнецову с детьми поселили в заброшенном здании правления местного колхоза, где кроме них нашли приют еще три ссыльных семьи. Там пережили первую суровую зиму.

1944-1946 гг. были самыми страшными в жизни поселенцев. Если летнее тепло приносило своеобразное облегчение и вселяло надежду, то с наступлением зимы нависала угроза смерти от голода и 40-градусных морозов. Голод 1946 г. докатился и до сибирской глубинки. Николай Владимирович вспоминает о неоднократных случаях каннибализма, которым сам был свидетелем: доведенные до отчаяния люди употребляли в пищу части тел умерших. Подчеркнем, что это слова очевидца событий. И к ним стоит прислушаться тем, кто сегодня бездумно повторяет слова апологетов сталинизма.

Ангел-хранитель по имени Ольга

Своим спасением от голодной смерти Кузнецовы обязаны Ольге Федосеевне Афанасьевой – учителю и депутату местного сельсовета. Она обратила внимание, что Саша - старший из братьев, перестал посещать школьные занятия. Обеспокоенная судьбой ученика, она нашла всю семью в бессознательном состоянии и организовала их помещение в ближайшую больницу. «Помню, я пришел в себя на морозе. Меня несли на руках, а какая-то женщина сказала: «Этот ничего, выживет…». Эту фразу я вспоминаю всю жизнь», - рассказывает мой собеседник.

После выписки из больницы Ольга Федосеевна ходатайствовала о помещении мальчиков в детский дом. Мать устроили здесь же: она работала прачкой и жила в тесной каморке рядом с детьми. Следующие четыре года братья считали лучшим периодом своего детства: учеба, занятия спортом, театральный кружок, трудовое воспитание. Но новый директор детского дома обвинил Анну в краже - при обыске в ее комнатке были обнаружены несколько обмылков хозяйственного мыла и банка комбижира. В зиму семья вновь оказывается на улице. И снова помогает добросердечная учительница: на собственные сбережения она покупает маленькую избушку, куда поселяет семью Кузнецовых. Здесь они и прожили до конца ссылки.

Вот она, загадочная русская душа! Что значили для Ольги Афанасьевой ссыльные «враги народа»? И сколько подобных ей людей, спасали жизни неизвестным сегодня жертвам террора, захлестнувшего некогда великую страну? Такие люди и являются «солью» земли русской…

Трагедия советского офицера

Все эти годы Василий Кузнецов – единственный оставшийся в живых брат отца – не оставлял надежду найти пропавших без вести родственников. Работая на Сахалине, он писал письма во все инстанции, обращался к самому Сталину. Наконец, ему сообщили место нахождения Анны и ее детей, которых он и нашел на Васюганских болотах. К тому времени изможденная женщина уже сошлась с таким же «политическим» ссыльным, бывшим шахтером, получившим «десятку» за неосторожную фразу о «пнях, сидящих в правительстве». Маленький домик стал преображаться, огород и подаренная корова дали возможность смотреть в будущее с некоторой долей надежды.

А в 1953 г. к жене и сыновьям приехал Владимир: освободившийся, но пораженный в правах, он получил разрешение поселиться в 100 километрах от семьи, о месте нахождения которой ему рассказал все тот же Василий, разыскавший брата в Норильске - одном из бесчисленных островков необозримого «архипелага Гулаг».

Вот как сегодня вспоминает встречу с отцом Николай Кузнецов: «Он стоял худой, одетый в фуфайку и кирзовые сапоги. Снял шапку и у него на глазах выступили слезы. Не знаю, что со мной тогда случилось, но я разрыдался и убежал. Ольга Федосеевна нашла меня в классной комнате, успокоила, повела назад…»

Так встретился с детьми бывший офицер Красной армии, переживший ранение, плен и жестокую неблагодарность советской родины. Дальше началась драма людей, разделенных самой историей: Анна, живущая с другим мужчиной, дети, не знающие отца, новая женщина в жизни Владимира, которому не суждено было снова увидеть родной Кисловодск. В марте 1955 года он погиб на одной из бесчисленных сибирских строек.

«Обязательно напиши об этом, дружище!»

Но его повзрослевшие сыновья вместе с матерью все-таки вернулись домой. Получив образование, Николай прошел путь от разнорабочего до руководителя крупных строительных объектов, стал мастером спорта по легкой атлетике. В 1994 г. он был реабилитирован, однако прошлое неизменно вносило свои корректировки в дальнейшую жизнь. «Я долгое время боялся рассказывать о себе. Вы знаете, сколько в Кисловодске репрессированных? И многие до сих пор боятся говорить об этом, настолько глубоко укоренился страх в человеческих душах», - рассказывает он.

В 1994 г. Кисловодск посетил Александр Солженицын. Встреча с ним послужила причиной, побудившей Николая Владимировича взяться за перо. «Напиши об этом, дружище! Обязательно напиши!», - напутствовал нашего земляка знаменитый писатель в конце краткого, но яркого диалога. Так появились книги «Соленое детство в зоне» и «Детство в Гулаге» (награждена дипломом Германского международного конкурса «Лучшая книга года»), подписанные псевдонимом «Углов» - девичьей фамилией давно умершей матери.

Сегодня они служат свидетельством того, что память и правда не могут быть преданы в угоду политической конъюнктуре. Не могут быть забыты черные страницы истории великого народа, пережившего в ХХ веке страшную трагедию. Эти воспоминания - громкий ответ всем тем, кто продолжает отрицать факты государственного террора, массового голода, оправдывает антинародную политику красных вождей…

На очереди издание третьей книги – романа «Тропинки первой любви». Но в ней, как говорит автор, не будет ни слова о лагерях и репрессиях, зато будет много о красивых чувствах, о любящих и любимых людях. Ведь человек не может жить, движимый только лишь страданиями и страхом.